"Уральская галактика". Совместный проект с журналом "Литературный Екатеринбург"
Илья Зиновьев
Прежде, чем предоставить слово самому ученому, несколько слов из его биографии. В 1975 году Владимир Мотревич закончил Уральский государственный университет. Был учителем, аспирантом. После защиты кандидатской диссертации трудился в Институте истории и археологии УрО РАН. С 1991 года — в УрГУ. Защитил докторскую диссертацию по совокупности трудов. На сегодня опубликовано свыше 100 его научных работ, в том числе несколько монографий. Публиковался в Австрии, Германии, Израиле, Эстонии, Украине.
— Владимир Павлович, как появился столь необычный, в былые-то времена даже и опасный, интерес к судьбам военнопленных, канувшим в Лету, точнее, в одну из уральских рек?
— Все началось в конце 80-х годов, когда наткнулся в Москве на некоторые материалы архивов НКВД под грифом "совершенно секретно". В 1989 году работал заведующим сектором истории сельского хозяйства в Институте истории и археологии и подробно занимался так называемым спецконтингентом. Разберемся, какие колхозники были в разные годы Советской власти? В нашей области, например, насчитывалось далеко не одно хозяйство, принадлежащее НКВД. Кто там работал? Спецпереселенцы, депортированные немцы. По форме — обычное сельхозпредприятие, а по содержанию — тюрьма. Отсюда ниточка потянулась и к другим заключенным — военнопленным.
Тогда в Свердловской области никаких исследований по захоронениям военнопленных не велось. Но уже первоначальный анализ архивов показал, что можно найти могилы и выяснить судьбы полумиллиона человек, умерших в советском плену, в том числе, похороненных на Урале.
Когда стал копать глубже, понял — тема совершенно нетронутая. Самое главное: она не только интересна с научной точки зрения, но и чисто по-человечески. Ведь мы выясняем судьбы тысяч и тысяч сгинувших без вести людей. Тем более, иностранных граждан. По ним до недавнего времени давали стандартный официальный ответ: ничего не известно. На самом же деле было известно очень многое. И вот из небытия теперь извлекаются подлинные человеческие судьбы.
— Самый живой, надо полагать, интерес проявляют к такому поиску представители стран-союзниц гитлеровской Германии, воевавших против Советского Союза?
— Естественно. Помимо самой Германия, это Италия, Япония, Венгрия... К чему сводится работа? Во-первых, идет поиск архивных материалов. Во-вторых, выявление самих кладбищ. Я нашел свыше 200 неизвестных ранее захоронений. В-третьих, обеспечение их сохранности до начала благоустроительных работ. Здесь мы работаем в тесном контакте с местными органами власти. В-четвертых, ознакомление с состоянием кладбищ представителей иностранных государственных и общественных организаций.
Кстати, у нас была финская делегация. Их интересовали судьбы солдат, захваченных в плен советскими войсками во время войны с Финляндией 1939-1940 годов и Великой Отечественной. В сентябре 1998 года установлен памятный знак финнам в Асбесте. Очень плотно работаем с итальянцами, немцами.
Итак, я показываю кладбища, а члены делегаций принимают решение: либо заниматься благоустройством, либо эксгумировать и вывезти останки на родину, либо отложить вопрос на некоторое время. Все зависит от страны и конкретной ситуации.
Боевые, в районе Воронежа и Сталинграда, кладбища итальянцев полностью эксгумируются и через нашу ассоциацию "Военные мемориалы" отправляются в Италию. На сегодня перевезены останки уже свыше пяти тысяч человек.
Что касается кладбищ военнопленных, то на них устанавливаются памятные знаки. Одно из крупнейших кладбищ в России — седьмое по величине — в Верхней Салде. Здесь покоится свыше тысячи итальянцев. Памятник стоит и в Нижнем Тагиле.
Много у нас японских кладбищ — в Сухом Логу, Туринске, Нижнем Тагиле. В данном случае проводилась эксгумация, идентификация. Начинали с кладбищенской схемы, переходили к истории болезни, далее — по останкам сверяли характерные приметы человека. Подчеркну, что документация на иностранцев велась сотрудниками НКВД очень тщательно.
Все завершается кремацией и отправкой останков на родину. Такую работу мы провели в Нижнем Тагиле в поселке Сан-Донато. Все делалось в присутствии делегации из Японии.
В Сан-Донато на огромной территории, где было 1700 могил, пришлось в прошлом году разыскивать всего 18. Примерно такая же сложная работа завершена в 1997 году. В городе Медногорске Оренбургской области среди 500 могил предстояло найти 39 японских. Обнаружили 35.
Если говорить о немецких и венгерских кладбищах, то здесь идут полным ходом программы благоустройства...
— Договоренность с немецкой стороной, насколько известно, такая: они финансируют — мы следим за сохранностью?
— Мало того, они еще на собственные средства обеспечивают порядок на кладбищах советских солдат в своих странах.
Несколько по-иному обстоит дело с румынами. Как известно, Румыния живет еще хуже России, денег нет, и проблема около десятка крупных захоронений никак не решается. Самое интересное, что румыны сначала были союзниками Германии, а потом, в 1944 году, перешли на сторону Советского Союза. То есть они уже нашими союзниками стали... А кладбища брошенные. И из Румынии не было ни одной делегации.
Много у нас венгерских могил. По ним началась реализация масштабной программы именно в Свердловской области. Почему у нас? Все просто. Прежде чем приступить к благоустройству, нужно оформить землеотвод. Это очень хлопотное дело. Представьте — двадцать шесть согласований на разных уровнях. Все затягивается на несколько месяцев, а то на целый год. В нашей области работа в этом направлении идет давно, областная администрация нас поддерживает, поэтому с формальностями проще.
В июле 1998 года восстановлены венгерские кладбища в Верхней Туре, Красноуральске, памятный знак появился в Невьянске. Благоустройство завершено в Новой Ляле и в Ревде. Есть еще несколько объектов — в Карпинске, Нижнем Тагиле и других местах.
— Какие условия определены в соглашении с Венгрией?
— Для сравнения: немецкую программу финансирует казна Германии, а венгерскую — российская, в счет уплаты долга Советского Союза. Заняты наши рабочие, используются наши стройматериалы, и задолженность понемногу списывается.
Часть кладбищ, которые невозможно благоустроить, эксгумируются. В окрестностях Новой Ляли, в тайге, за 20 километров от ближайшего жилья, я нашел два венгерских захоронения. Военнопленные вырубали деревья и уходили дальше, а умерших закапывали прямо в лесу. Привести в порядок эти места невозможно — очень дорого. К тому же в будущем некому присматривать за погребенными останками. Поэтому решили их перезахоронить на более доступной территории — в Новой Ляле, что и было сделано в сентябре прошлого года, после эксгумации.
В целом на очереди еще более двух десятков объектов. По ним предполагается завершить работу до конца 1999 года.
— Все начиналось, по-видимому, с немецких кладбищ. Сколько их уже восстановлено?
— Давайте посчитаем: в поселке Левиха около Кировграда; в поселке Талица под Первоуральском, где лежат видные чины вермахта; три — в Березовском районе, одно из них женское, где похоронены полтора десятка интернированных из Восточной Пруссии; а еще в Нижнем Тагиле.
Следует сказать о статусе таких воинских захоронений. Долго он был неопределенным. Только в декабре 1992 года было принято постановление Правительства России "О подписании соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Федеративной Республики Германии об уходе за военными могилами в Российской Федерации и в Федеративной Республике Германии". Германия взяла на себя расходы по эксгумации захороненных на российской территории останков немецких военнослужащих, финансирование благоустройства мест их погребения в нашей стране и последующий уход. Для этого Россия предоставила безвозмездно, на неограниченный срок, землю. Кроме того, как я уже говорил, германская сторона обязалась за свой счет обеспечивать благоустройство и последующий уход за советскими военными захоронениями, находящимися на ее территории.
— Вы говорили о воинских захоронениях в разных городах, но ничего не сказали о тех, что разысканы в настоящее время на территории Екатеринбурга?
— Поиск на территории Екатеринбурга идет с начала 90-х годов. К сожалению, большинство немецких воинских кладбищ не сохранилось. Это касается захоронений на Михайловском и Никольском гражданских кладбищах. В 1952 году был ликвидирован немецкий участок на территории Широкореченского воинского кладбища. По имеющимся сведениям, участок был рядом с мемориалом советским воинам Великой Отечественной войны. Уничтожены кладбища второго, четвертого и шестого лагерных отделений. Это лишь некоторые примеры.
Всего на территории Екатеринбурга выявлено семь немецких кладбищ Второй мировой войны. Сейчас обсуждается вопрос благоустройства четырех кладбищ — Нижнеисетского, в поселках Мельзавода № 3, Уралниисхоз, Шабры.
В конце 1998 года на территории города обнаружено место захоронения военнопленных австро-венгерской армии периода Первой мировой войны. Это на Сибирском тракте, в районе ДК им. Гагарина. По международным обязательствам России его также нужно обустраивать и оберегать.
— Владимир Павлович, раз уж мы заговорили о военнопленных Первой мировой, что известно об их могилах? Ведь и этот период — в сфере ваших интересов.
— По Первой мировой войне в определенном смысле сложнее работать. Проблема — в разной степени сохранности и информативности документов. По пленным Второй мировой войне сохранился богатый массив материалов, начиная с места расположения кладбища и заканчивая историей болезни каждого. Мы можем не только идентифицировать могилу, но даже найти адрес в Германии до призыва в армию.
С Первой мировой все по-другому. Прежде всего, военнопленные в массе своей жили не в лагерях, а среди местного населения. Хоронили их на обычных гражданских кладбищах либо рядом с ними. К тому же, подробная кладбищенская документация не велась. Однако есть информация и по этому периоду. Я уже упоминал о разысканном месте захоронения около ДК им. Гагарина в Екатеринбурге. Здесь до Великой Отечественной войны было Рязановское старообрядческое кладбище (точнее было три кладбища — прим. ArtOleg). Сейчас на этом месте стоит фабрика "Конфи".
— Там ведь похоронены не только австрийцы и венгры?
— Из Германии в русский плен попали 190 тысяч, из Австро-Венгрии — два с половиной миллиона, из которых большинство составляли славяне. Они наиболее охотно сдавались в плен российским войскам.
Но екатеринбургское — не единственное такое захоронение. Вот в руке у меня фотография. Видите: на памятнике австрийский флаг, текст на немецком языке. Это мемориал, кстати, прекрасно сохранившийся, военнопленным Первой мировой войны в Нижней Салде. Поставлен еще годы Первой мировой войны. Скорее всего, теми, кто остался в России, не желая возвращаться в распавшуюся после войны Австро-Венгрию.
Огромный памятник, который я разыскал, стоит с конца 10-х годов в городе Слободском Кировской области. Крупное кладбище было в Кургане, в самом центре, недалеко от железнодорожного вокзала. Сейчас здесь разбит сквер.
— По большому счету, работы здесь непочатый край. Документов же и свидетельств очевидцев очень и очень мало. Есть ли энтузиасты, решившие везти этой исследовательский воз?
— До сих пор глубоко захоронениями военнопленных Первой мировой войны никто не занимался. Но времена меняются. Под моим руководством работает магистрант Леонид Матущак. Его заинтересовала данная проблема. По поводу документов. У нас очень хороший материал в архивах. Но сложность в том, что фонд не отдельный — надо перелопачивать фонды предприятий, где работали военнопленные.
Леонид Матущак уже разыскал достаточно подробные сведения о военнопленных Первой мировой войны. В Екатеринбурге в те годы оказались солдаты и офицеры австро-венгерской, германской, турецкой армий. Об этом писали местные газеты, например, "Уральская жизнь". Первоначально пленные следовали через Екатеринбург транзитом. Но в феврале 1915 года город становится эвакуационным пунктом для Среднего Урала. С этого времени пленных начинают размещать в школах города. Офицеров даже поселяли в частных домах. Нижние чины обязаны были работать. Несколько сот пленных австрийцев мостили улицы, добывали камень в городском карьере.
Местное население без особой враждебности относилось к военнопленным. Эшелоны встречали толпы любопытствующих. Часть пленных высказывала желание остаться на Урале. Некоторые становились православными. Как выяснил Леонид Матущак, в 1916 году более трех десятков австрийских офицеров приняли православие. После Октябрьской революции в городе был создан Губернский эвакуационный отдел. Он занимался отправкой на родину военнопленных и беженцев. Через Губэвак прошли тысячи. Среди них большевики развернули революционную агитацию. Были и такие, кто остался в России строить социализм. В рядах Красной армии воевало около 300 тысяч интернационалистов. В их числе были как военнопленные, так и работавшие на уральских заводах корейцы и китайцы. К сожалению, в годы репрессий их ожидали тюрьмы и расстрелы.
— Владимир Павлович, вы участвуете в поисках не только на территории Свердловской области, но и в других областях России. Для полноты картины назовите захоронения, которые вам еще удалось отыскать и помочь привести в божеский вид?
— Мы обследовали Кировскую, Пермскую, Курганскую, Челябинскую, Тюменскую, области, часть Оренбургской... Сейчас полномасштабное благоустройство ведется прежде всего в Свердловской области. Кроме того, ассоциация "Военные мемориалы" установила памятный знак итальянцам в городе Шумихе Курганской области и венграм в городе Оше Челябинской области. Приступаем к благоустройству венгерских кладбище в Миассе и Магнитогорске.
— Чувствуете ли вы общественную поддержку вашего труда? Возможно, предлагали помощь богатые мира сего, заинтересованные в поддержке благородного начинания?
— Ко мне со всей страны приезжали и прилетали многие. К сожалению, речь шла не о меценатстве, а о своей коммерческой выгоде. Я предлагал вкладывать деньги в обустройство кладбищ, а видел заинтересованность только в получении больших барышей... Что касается поддержки общественности, то твердо можно сказать одно: противодействия нет. Люди относятся с пониманием. Даже представители ветеранских организаций готовы помочь ассоциации "Военные мемориалы".
Урал — тыловой район. Здесь не было оккупации. Кроме того, жили здесь в большом количестве заключенные, спецпереселенцы, раскулаченные. Они находились в схожих с военнопленными условиях, так же чувствовали гнет государства. К примеру, в зонах Свердловской области только одних поволжских немцев было 50 тысяч.
Большую помощь оказывает областной земельный комитет. В принципе, нам дан "зеленый свет". Самое же главное — наша деятельность регламентируется нормативными документами. Существует несколько правительственных постановлений федерального и областного уровней. Через областную Думу был проведен законопроект о недопустимости приватизации кладбищ. Ну, а раз нормативная база есть — чиновники обязаны помогать, даже если внутренне против.
— Продолжаете ли вы заниматься судьбами советских заключенных и спецпереселенцев?
— Продолжаю. Мой аспирант Григорий Маламуд защитил диссертацию по этой проблеме. К сожалению, по нашим гражданам хуже сохранилась документация. Намного хуже. Иностранцам НКВД уделяло особое внимание, все делалось по международным стандартам. Есть подробные схемы захоронений. По нашим же все очень неопределенно. Если и найдем могильные холмики — нельзя их идентифицировать. Да что там далеко ходить. Даже сейчас умерший заключенный получает лишь фанерную табличку с наспех сделанной надписью, которая, понятно, недолго продержится. До первого проливного дождя.
Слаб и хрупок человек. Многое ему не под силу. Вот и испытание памятью мы выдерживаем с большим трудом. Не то что иноплеменников, своих-то подчас забываем. И очень здорово, что рядом с нами в мелкой будничной суете оказываются подвижники, фанатики (не побоимся этого слова) своего дела как профессор Владимир Мотревич. Не одну лесную тропинку протоптал он в поисках могил тех, кого совсем недавно лишь густо мазали дегтем сатиры да принародно обваливали в перьях уничижительных эпитетов... А сколько дорог еще впереди!
Бог, как говорится, в помощь. А еще — добрые слова уральцев, да и всех россиян. Таких, как Михаил Дербышев со станции Лопатково Ирбитского района. Узнав о поисках "Черного Креста" из программы Свердловской государственной телерадиокомпании, он сразу же написал автору этих строк. Написал о затерянных в уральских снегах могилах австрийцев, строивших рядом с Ирбитом железную дорогу. Спасибо Вам, Михаил Николаевич. Только вместе мы и сохраним память. Человеческую память о людях.
© 1999 Ural Galaxy
