| УДТК
Василий Прокопьев
Уральцы-добровольцы / Сборник произведений ветеранов Уральского добровольческого танкового корпуса. — Екатеринбург: Лицей № 130, УГТУ. — 94 с. — Совет ветеранов Уральского добровольческого танкового корпуса. Уральский государственный технический университет
Фирсов. Весьма известный человек. Долгие годы возглавлял совет ветеранов своего соединения. 30 лет проработал в Уральском научно-исследовательском и проектном институте, был главным инженером проекта, неоднократно избирался секретарем партийной организации, депутатом городского Совета. Василий Яковлевич — Почетный гражданин города Болхова Орловской области. А до войны, в юности, трудился маркшейдером на одном из золотых рудников.
С первых дней Великой Отечественной войны Фирсов стал курсантом Уфимского пехотного училища. Закончить его пришлось по сокращенной программе. 1 января 1942 года отбыл молодой офицер на Северо-Западный фронт. И сразу — в огненное пекло. Его лыжная рота в составе 205-го отдельного лыжного батальона постоянно участвовала в боях.
9 декабря 1942 года был тяжело ранен. Очутился в госпитале...
Подлечили Василия Яковлевича и на Центральные курсы «Выстрел» направили. Боевые офицеры были тогда в большой цене. Тут он и узнал новость: на Урале формируется добровольческий танковый корпус.
Загорелся идеей: ему, уральцу, непременно надо в этот корпус.
Подал рапорт. И сильно волновался: раненая рука все еще болела, плохо слушалась. «Учится можно, воевать пока нельзя», — сказали ему врачи.
Он обратился прямо к начальнику курсов, убедил его. Так Фирсов начал формировать батальон автоматчиков. Тут ему помогал заместитель по политчасти Александр Андреевич Татарченко. [53]
Это еще одна яркая личность. Если Василий Яковлевич по возрасту годился каждому войну в старшие братья, то капитана Татарченко в батальоне неофициально, любовно называли «батей». На первый взгляд малоразговорчивый, суховатый, суровый, он долгие годы прослужил в Красной Армии и подкупал своей мудростью, по-отцовски относился к солдатам.
Принимая новое пополнение, Александр Андреевич вместе со всеми красноармейцами наголо подстригся и пошутил:
— Ну, все мы теперь стрижи, стриженые.
Батальон заулыбался, да так и стал называть себя батальоном «стрижей».
Все без исключения «стрижи» храбро воевали. С гордостью они носили черные ножи из особо прочной уральской стали и умело использовали их в бою. Эти ножи сверх штатного оружия воинам-добровольцам подарили златоустовские металлурги. «Дивизию черных ножей» здорово боялись враги.
— Когда же ваш батальон «стрижей» принял боевое крещение? — спросил я майора в отставке В. Фирсова.
— 27 июля 1943 года на реке Орс в районе села Бессоновки под Орлом. Это был важный момент Курской битвы. Советские войска, перейдя в наступление, наращивали давление на гитлеровские армии, и требовался сильный неожиданный удар, что и сделали мы в составе 4-й танковой армии. Именно в нее вошел Уральский корпус.
Вот что писал первый командир добровольческого соединения генерал-лейтенант танковых войск С. Родин в книге «Добровольцы»:
«27 июля 1943 года, обогнав наши пехотный части, Уральский танковый корпус начал штурм вражеской обороны. С беззаветной храбростью шли в атаку танкисты подразделений капитана Иванова, майора Рахматулина, майора Чазова, старшего лейтенанта Елкина, майора Чижова, капитана Андреева. Соревнуясь с ними в отваге, действовали автоматчики капитана Фирсова.»
И далее: «Здесь были тяжело ранены командир Пермской танковой бригады подполковник Приходько, командир батальона автоматчиков Свердловской бригады капитан Фирсов»...
— Все правильно написал наш комкор, — замечает Василий Яковлевич. — Ранен я был действительно тяжело. Стал на всю жизнь инвалидом, без ноги.
Обидно и досадно! Как не вовремя! Твой батальон освобождает от врага один город за другим, а ты надолго прикован к госпитальной кровати.
Лежал в госпитале, а сам ловил каждую весточку с фронта, из родного корпуса. Рад был, что за те бои на Курской дуге корпус удостоился звания гвардейского. Потом узнаю, что Львов наши взяли, на территорию Польши вступили.... Вел переписку с замполитом батальона Татарченко. Александр Андреевич мне тогда сообщал, кто отличился, кто пал смертью героя.... Горжусь, что в нашей Свердловской бригаде воспитаны Героями Советского Союза Григорий Чесак, Павел Лабуз, Владимир Марков и еще несколько человек.
4 апреля 1987 года, многие уральцы — добровольцы, творческая интеллигенция города прощалась с писателем Вадимом Очеретиным. Венки, цветы, прощальные слова.... И вдруг — песня. Тихая, грустная....
Ну, глянь на меня, свердловчанка,
Не надо и слов говорить.
Мы отдали молодость танкам,
А танки стране помогли победить. [54] Эту песню, готовясь к 40-летию родного корпуса, сочинили добровольцы Вадим Кузьмич Очеретин и Наум Львович Комм. А исполнял ее, прощаясь с однополчанином, солист хора ветеранов при Доме офицеров Владимир Владимирович Копылов.
Не стесняясь, плакали взрослые люди, убеленные сединой ветераны. Они отдавали последнюю дань уважения человеку, всего себя посвятившего служению Родине.
Пусть не покажутся кому-то эти слова высокопарными. Я многие годы знал Вадима Очеретина, человека, отца, писателя. Знал и подражал ему. Ведь он был человеком с большой буквы.
Вадим Кузьмич прожил яркую и интересную жизнь. Родился он в 1921
году в Китае, в семье журналиста. С 16 лет пришлось работать грузчиком,
маляром, чертежником, слесарем, репортером. В девятнадцать — рабочий
Верх-Исетского металлургического завода, комсорг цеха, редактор стенной
газеты. Без отрыва от производства учился в университете. В двадцать два
года — доброволец Уральского танкового корпуса.
Вот строки из его заявления: «Считаю, что сам должен защищать свое государство, право на труд и учебу, не дожидаясь, пока мои товарищи сделают это за меня. Я совершенно здоров, вынослив (прокатчик же!), не боюсь никакой работы...
Рабочий Вадим Очеретин».
Он не щадил себя на фронте. Лез в самое пекло, первым поднимался в атаку, увлекая за собой комсомольцев.
Читаю поздравительное письмо комсоргу батальона автоматчиков гвардии старшему сержанту Очеретину В. К., подписанное Бердниковым (он сменил раненого Фирсова) и замполитом гвардии майором Татарченко:
«Командование поздравляет Вас с сегодняшним боевым успехом! В завязавшейся неравной схватке с гитлеровцами Вы своей смелостью и самобладанием воодушевили бывших с Вами автоматчиков на рукопашную. Сами в поединке с немецким офицером СС сумели уничтожить его вместе с четырьмя солдатами и довели бой до конца без потерь с Вашей стороны.
Мы гордимся Вами и желаем дальнейших боевых успехов!»
Гвардии старший сержант Очеретин на фронте был не простым автоматчиком. Комсоргом батальона. В его блокноте сохранились такие записи: «Слушали (на комсомольском собрании): о предстоящем бое за Зорау. Когда ворвемся, автоматчикам придется действовать мелкими группами — у противника большие силы в разных концах города. Постановили: каждому комсомольцу освободить свой вещмешок от всего, сдав старшине, и взять дополнительно по сто патронов и по пять гранат».
О роли комсорга в батальоне Вадим Кузьмич как-то рассказывал молодым войнам Свердловского гарнизона:
— Когда наш комбат собирал перед боем ротных и взводных командиров, чтобы поставить им задачу, непременно требовал моего присутствия. А как же! Основная масса в батальоне — комсомольцы. Кому же им ставить задачу, как не мне?!
В одном интервью журналист спросил Очеретина:
— С чего бы Вы начали, если бы вновь стали комсоргом?
Тот ответил:
— Подружился бы с комсомольцами, тароватыми на выдумку, умеющими сотворить что-то интересное, увлекательное, новое, весёлое, полезное дело, в которое не надо бы никого втягивать, а все сами бы бросились в него... [55]
Так он сам и поступал на фронте. Дружил со всеми, вовлекал в интересные дела, отличался неистощимой энергией, инициативой. В сложной обстановке не терялся. И комсомольцы подражали своему комсоргу, многому учились у него.
Большая, счастливая жизнь прожита Вадимом Кузьмичем. После войны он возвратился на Верх-Исетский завод, затем стал студентом-журналистом. Был принят в штат «Уральского рабочего».
В. Очеретин — организатор и первый редактор журнала «Уральский следопыт», главный редактор журнала «Урал».
Он стал известным писателем. Его книги «Я твой, Родина», «Первое дерзание», «Саламандра», «Сирена», «Ключ Упорова» и другие полюбились читателям.
Об истории с железнодорожным мостом на реке Бубр, что у Одера на территории нынешней Польши, мне довелось слышать давно, когда я ещё служил в гвардейской Уральско-Львовской танковой дивизии. А позже со всеми подробностями мне рассказал о ней доброволец механик-водитель танка Николай Александрович Яненков.
61-я гвардейская Свердловская танковая бригада подошла к этому Бубру, а гитлеровцы успели взорвать оба моста через реку. Разведчики выяснили: противник на том берегу оборону укрепляет, собирается контратаковать. Значит, на подмогу бойцам, занявшим плацдарм, нужно срочно перебросить танки и артиллерию. Иначе...
Случайно через Бубр сохранился железнодорожный мост. Без перил, в одну колею. Автоматчики по нему прошли, захватили плацдарм, окопались. Да что они без брони!
Весельчак, балагур батальона, мастер вождения танков Владимир Козлов из экипажа Героя Советского Союза Павла Лабуза подшутил над Яненковым:
— Хотя ты, Коля, и железнодорожник, но танк тебе по такому мосту не провести.
С досадой махнул рукой и комбат Марков:
— Куда там! Колея-то европейская, уже нашей. Машину можно угробить и в Бубре выкупаться. Не разрешаю, и думать об этом.
Николай подошёл к мосту, измерил колею, пощупал руками шпалы. Почесал затылок.
— Да-а, не разгонишься, только попробовать можно...
Он решил провести танк точно по рельсам, ни на сантиметр, не сворачивая в сторону. И провел! А за ним — все остальные механики — водители. Как те шутили, для утверждения характера.
Вовремя переправились! Противник как раз себя проявил, начал контратаковать. Да уж поздно было.
Многие бои памятны ветерану корпуса Н. Яненкову. Не забыть ему рейд уральцев-добровольцев на Прудник (Нейштад), Рацибуж (Ратибор) — южнее нынешнего Вроцлава. Тогда ярко проявилось тесное взаимодействие каждого танкового экипажа с автоматчиками десанта. Гитлеровцы, чтобы остановить советские танки, стали применять фаустпатроны. Так вот наши автоматчики, уничтожая фаустников, прокладывали путь танкам.
А что значил беспримерный танковый поход на Прагу через Рудные горы! Николаю Яненкову, тогда уже ротному технику, вновь пришлось сесть за рычаги танка. Говорят, союзники — американцы и англичане — удивлялись: «На танках через непроходимые горы? Не может быть!»
Воспоминания, воспоминания. Как самый дорогой подарок Николай Александрович хранит фотоснимок. На обороте его дарственная надпись: «Лучшему из лучших, механику-водителю [56] танка Яненкову Николаю от командира батальона Владимира Маркова. Твои боевые дела, Коля, навечно войдут в историю части».
— Много ли было в Уральском добровольческом корпусе девушек? — спросил я Фирсова.
— Немало. Они были не только санитарками, медсестрами, врачами, но и снайперами, пулеметчиками, радистами. Да вот возьмите, к примеру, нашу Любу Иванову. На фронте — настояший огонь и сейчас такая боевая, энергичная, никому спуску не дает на своем УЗТМ — Уралмаше.
Иванова Любовь Архиповна. Удивительной судьбы человек. Студентка 2-го курса механического факультета Свердловского индустриального института Люба Глазырина (ее девичья фамилия) увлекалась спортом, гимнастикой. В то грозное воскресенье, 22 июня 1941 года, у нее был железнодорожный билет до Москвы, куда она уезжала на соревнования. И тут вдруг сообщение о вероломном нападении фашистской Германии. Поездка, конечно, не состоялась. Девушка ушла из вуза, поступила работать на завод. Через два месяца она уже здорово научилась сваривать борта танков. Люба стала политруком комсомольско-молодежной фронтовой бригады.
Гремела по Уралу слава о бригаде, лозунгом которой был девиз: «В труде, как в бою». Девушки не уходили из цеха, не выполнив задания. Как самую дорогую реликвию хранит и бережет сегодня Любовь Архиповна награды тех лет: знак «Отличник социалистического соревнования наркомтанкопрома» и грамоту ЦК ВЛКСМ.
Была у Любы младшая сестра Валя. В тайне от родных посещала она курсы радистов и вскоре уехала на фронт. Похоронка на нее пришла в 1944 году...
Любовь Глазырина тоже подала заявление с просьбой послать ее на фронт. Считала, что имеет полное право бить врага: косморг инструментального цеха, член комитета комсомола Уралмашзавода, политрук на курсах снайперов. И добилась-таки своего! Она стала служить в зенитно-артиллерийском полку корпуса.
После войны возвратилась девушка на Уралмаш, в свой инструментальный цех, вновь избрали ее косморгом, а затем и заместителем секретаря комитета комсомола завода...
Судьба Л. Ивановой чем-то схожа со многими девичьими судьбами. На заводах и фабриках они заменили мужчин, ушедших сражаться с врагом, сами шли добровольцами...
Нельзя не рассказать и о медсестре Евгении Безгодовой — Трапезниковой. Она служила в роте стрелкового батальона. В боях гвардии старший сержант медицинской службы была награждена орденом Красной Звезды и пятью медалями. Вот что она сама об этом рассказывает:
«Комбат Гацуляк никак не хотел брать меня в батальон. Всему виной — мой маленький рост. «Худышка», «малявка» — шутя звали меня и подружки на курсах медсестёр.
Но я заверила командира батальона, что буду стараться. В роте меня приняли хорошо. Я подружилась с писарем Люсей Гайко — женой командира, которая вместе с ним добровольно пошла на фронт.
Помню первый бой. В густой ржи раненые. Я уже не разбирала, где наша рота, где соседняя, оказывала помощь всем подряд.
Вырвались на берег реки. Укрыться негде. Упал недалеко командир взвода Михаил Мефодьев, кровь брызнула из шеи, быстро перевязала его, оттащила в укрытие. [57]
Впереди, в окопах противника, шла рукопашная схватка. Люся Гайко и здесь была рядом с мужем. Вражеский солдат налетел на неё, замахнулся карабином, но Люся увернулась и сапёрной лопаткой рубанула его по голове. Эту мгновенную схватку заметили многие, долго потом вспоминали, как смелая женщина раскроила череп гитлеровцу. Через несколько дней, в новом бою, оба Гайко были тяжело ранены, их вместе отправили в госпиталь.
Всего я теперь уже не помню. Пала смертью храбрых в этом бою моя подружка свердловчанка Аня Дульцева. Меня ранило, поцарапало осколком голову. Перевязалась и продолжала работать. А в час затишья вдруг слышу: «Женя, комбат зовет». Прибежала на командный пункт батальона. Гацуляк, тот самый, что хотел меня брать санинструктором, протянул руку, сказал:
— Молодец, Женя! Справилась! Представляем тебя к ордену...
Что добавить к сказанному? Уточню только, что Евгения Алексеевна тоже воевала вместе с мужем — Прокопием Петровичем. Доброволец Трапезников стал кавалером пяти орденов — Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны 1 и II степени, Красной Звезды. Трапезниковы благополучно возвратились в родной Свердловск, долгие годы трудились здесь: жена — в пошивочном ателье, муж — на фабрике «Уралобувь».
Сколько их было отважных свердловчанок, ушедших воевать добровольцами. Наравне с мужчинами они вынесли на своих плечах все тяготы и невзгоды войны, отличились храбростью, самоотверженностью, стойкостью. Умели любить и ненавидеть, смеялись в часы отдыха и плакали, когда погибали родные и близкие. Не могу не сказать здесь теплых, сердечных слов и об Ираиде Власовне Очеретеной — вдове писателя. Давно ее знаю, с тех пор, как служили в гвардейской Уральско-Львовской добровольческой дивизии. Но не предполагал, что она тоже бывшая фронтовичка, доброволец. Правда, воевала в другом соединении, в 153 стрелковой дивизии, ставшей в последствии 3-й гвардейской. Так вот, ныне ее совет ветеранов находится в Свердловске, здесь, оказывается, она формировалась перед войной. А Ираида Власовна — бессменный секретарь этого совета. Журналистка Очеретина — живая душа и Уральского добровольческого корпуса. Ни одна встреча его ветеранов не проходит без участия Ираиды Власовны. Она знает всех поименно, активно ведет с ними переписку, принимает участие в их судьбах. Очерки и корреспонденции об уральских добровольцах за подписью Очеретиной публикуются во многих уральских газетах и журналах.
Свердловчанка! Не образ ли своей верной боевой подруги воплотил в последней песне Вадим Кузьмич Очеретин? Ее слова все время звучат в моей памяти:
Спасибо за все, за науку,
За ласку и страсть побеждать.
У наших сынов и у внуков
Пусть будет танкистская страсть! [58]
Источник
Василий Прокопьев
Уральцы-добровольцы / Сборник произведений ветеранов Уральского добровольческого танкового корпуса. — Екатеринбург: Лицей № 130, УГТУ. — 94 с. — Совет ветеранов Уральского добровольческого танкового корпуса. Уральский государственный технический университет
После Победы гвардейская танковая дивизия, сохранившая
название и награды уральцев-добровольцев, добавила на свое Боевое Знамя
еще и орден Октябрьской Революции — она особо отличилась и в мирное
время — и носит имя Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского.
Мне довелось служить в этом прославленном соединении после войны,
и я хорошо знаком со многими его ветеранами. К сожалению, их ряды с
каждым годом тают и тают...
Памятные, незабываемые встречи были у меня. Вот и хотелось бы коротко поделиться впечатлениями тех встреч, рассказать о людях, кто ковал нашу Великую победу.
Фирсов Василий Яковлевич.
В 40-летие Победы 9 мая 1985 года бывший комсорг батальона автоматчиков Вадим Очеретин посвятил ему такие стихотворные строки:
Салютом чтит мир эту дату,
И мой салют-салют комбату!
Им создан был наш батальон,
И в каждом воине был ОН —
В душе, характере и стати,
И в офицере, и в солдате.
В боях — к Победе полземли
Полтыщи Фирсовых прошли...
Памятные, незабываемые встречи были у меня. Вот и хотелось бы коротко поделиться впечатлениями тех встреч, рассказать о людях, кто ковал нашу Великую победу.
Фирсов Василий Яковлевич.
В 40-летие Победы 9 мая 1985 года бывший комсорг батальона автоматчиков Вадим Очеретин посвятил ему такие стихотворные строки:
Салютом чтит мир эту дату,
И мой салют-салют комбату!
Им создан был наш батальон,
И в каждом воине был ОН —
В душе, характере и стати,
И в офицере, и в солдате.
В боях — к Победе полземли
Полтыщи Фирсовых прошли...
Фирсов. Весьма известный человек. Долгие годы возглавлял совет ветеранов своего соединения. 30 лет проработал в Уральском научно-исследовательском и проектном институте, был главным инженером проекта, неоднократно избирался секретарем партийной организации, депутатом городского Совета. Василий Яковлевич — Почетный гражданин города Болхова Орловской области. А до войны, в юности, трудился маркшейдером на одном из золотых рудников.
С первых дней Великой Отечественной войны Фирсов стал курсантом Уфимского пехотного училища. Закончить его пришлось по сокращенной программе. 1 января 1942 года отбыл молодой офицер на Северо-Западный фронт. И сразу — в огненное пекло. Его лыжная рота в составе 205-го отдельного лыжного батальона постоянно участвовала в боях.
9 декабря 1942 года был тяжело ранен. Очутился в госпитале...
Подлечили Василия Яковлевича и на Центральные курсы «Выстрел» направили. Боевые офицеры были тогда в большой цене. Тут он и узнал новость: на Урале формируется добровольческий танковый корпус.
Загорелся идеей: ему, уральцу, непременно надо в этот корпус.
Подал рапорт. И сильно волновался: раненая рука все еще болела, плохо слушалась. «Учится можно, воевать пока нельзя», — сказали ему врачи.
Он обратился прямо к начальнику курсов, убедил его. Так Фирсов начал формировать батальон автоматчиков. Тут ему помогал заместитель по политчасти Александр Андреевич Татарченко. [53]
Это еще одна яркая личность. Если Василий Яковлевич по возрасту годился каждому войну в старшие братья, то капитана Татарченко в батальоне неофициально, любовно называли «батей». На первый взгляд малоразговорчивый, суховатый, суровый, он долгие годы прослужил в Красной Армии и подкупал своей мудростью, по-отцовски относился к солдатам.
Принимая новое пополнение, Александр Андреевич вместе со всеми красноармейцами наголо подстригся и пошутил:
— Ну, все мы теперь стрижи, стриженые.
Батальон заулыбался, да так и стал называть себя батальоном «стрижей».
Все без исключения «стрижи» храбро воевали. С гордостью они носили черные ножи из особо прочной уральской стали и умело использовали их в бою. Эти ножи сверх штатного оружия воинам-добровольцам подарили златоустовские металлурги. «Дивизию черных ножей» здорово боялись враги.
— Когда же ваш батальон «стрижей» принял боевое крещение? — спросил я майора в отставке В. Фирсова.
— 27 июля 1943 года на реке Орс в районе села Бессоновки под Орлом. Это был важный момент Курской битвы. Советские войска, перейдя в наступление, наращивали давление на гитлеровские армии, и требовался сильный неожиданный удар, что и сделали мы в составе 4-й танковой армии. Именно в нее вошел Уральский корпус.
Вот что писал первый командир добровольческого соединения генерал-лейтенант танковых войск С. Родин в книге «Добровольцы»:
«27 июля 1943 года, обогнав наши пехотный части, Уральский танковый корпус начал штурм вражеской обороны. С беззаветной храбростью шли в атаку танкисты подразделений капитана Иванова, майора Рахматулина, майора Чазова, старшего лейтенанта Елкина, майора Чижова, капитана Андреева. Соревнуясь с ними в отваге, действовали автоматчики капитана Фирсова.»
И далее: «Здесь были тяжело ранены командир Пермской танковой бригады подполковник Приходько, командир батальона автоматчиков Свердловской бригады капитан Фирсов»...
— Все правильно написал наш комкор, — замечает Василий Яковлевич. — Ранен я был действительно тяжело. Стал на всю жизнь инвалидом, без ноги.
Обидно и досадно! Как не вовремя! Твой батальон освобождает от врага один город за другим, а ты надолго прикован к госпитальной кровати.
Лежал в госпитале, а сам ловил каждую весточку с фронта, из родного корпуса. Рад был, что за те бои на Курской дуге корпус удостоился звания гвардейского. Потом узнаю, что Львов наши взяли, на территорию Польши вступили.... Вел переписку с замполитом батальона Татарченко. Александр Андреевич мне тогда сообщал, кто отличился, кто пал смертью героя.... Горжусь, что в нашей Свердловской бригаде воспитаны Героями Советского Союза Григорий Чесак, Павел Лабуз, Владимир Марков и еще несколько человек.
4 апреля 1987 года, многие уральцы — добровольцы, творческая интеллигенция города прощалась с писателем Вадимом Очеретиным. Венки, цветы, прощальные слова.... И вдруг — песня. Тихая, грустная....
Ну, глянь на меня, свердловчанка,
Не надо и слов говорить.
Мы отдали молодость танкам,
А танки стране помогли победить. [54] Эту песню, готовясь к 40-летию родного корпуса, сочинили добровольцы Вадим Кузьмич Очеретин и Наум Львович Комм. А исполнял ее, прощаясь с однополчанином, солист хора ветеранов при Доме офицеров Владимир Владимирович Копылов.
Не стесняясь, плакали взрослые люди, убеленные сединой ветераны. Они отдавали последнюю дань уважения человеку, всего себя посвятившего служению Родине.
Пусть не покажутся кому-то эти слова высокопарными. Я многие годы знал Вадима Очеретина, человека, отца, писателя. Знал и подражал ему. Ведь он был человеком с большой буквы.
 |
| Встреча ветеранов УДТК. В центре сидят: Очеретин Вадим Кузьмич, слева от него — Трапезникова (Безгодова) Евгения Алексеевна. Справа — чехословацкие журналисты. |
Вот строки из его заявления: «Считаю, что сам должен защищать свое государство, право на труд и учебу, не дожидаясь, пока мои товарищи сделают это за меня. Я совершенно здоров, вынослив (прокатчик же!), не боюсь никакой работы...
Рабочий Вадим Очеретин».
Он не щадил себя на фронте. Лез в самое пекло, первым поднимался в атаку, увлекая за собой комсомольцев.
Читаю поздравительное письмо комсоргу батальона автоматчиков гвардии старшему сержанту Очеретину В. К., подписанное Бердниковым (он сменил раненого Фирсова) и замполитом гвардии майором Татарченко:
«Командование поздравляет Вас с сегодняшним боевым успехом! В завязавшейся неравной схватке с гитлеровцами Вы своей смелостью и самобладанием воодушевили бывших с Вами автоматчиков на рукопашную. Сами в поединке с немецким офицером СС сумели уничтожить его вместе с четырьмя солдатами и довели бой до конца без потерь с Вашей стороны.
Мы гордимся Вами и желаем дальнейших боевых успехов!»
Гвардии старший сержант Очеретин на фронте был не простым автоматчиком. Комсоргом батальона. В его блокноте сохранились такие записи: «Слушали (на комсомольском собрании): о предстоящем бое за Зорау. Когда ворвемся, автоматчикам придется действовать мелкими группами — у противника большие силы в разных концах города. Постановили: каждому комсомольцу освободить свой вещмешок от всего, сдав старшине, и взять дополнительно по сто патронов и по пять гранат».
О роли комсорга в батальоне Вадим Кузьмич как-то рассказывал молодым войнам Свердловского гарнизона:
— Когда наш комбат собирал перед боем ротных и взводных командиров, чтобы поставить им задачу, непременно требовал моего присутствия. А как же! Основная масса в батальоне — комсомольцы. Кому же им ставить задачу, как не мне?!
В одном интервью журналист спросил Очеретина:
— С чего бы Вы начали, если бы вновь стали комсоргом?
Тот ответил:
— Подружился бы с комсомольцами, тароватыми на выдумку, умеющими сотворить что-то интересное, увлекательное, новое, весёлое, полезное дело, в которое не надо бы никого втягивать, а все сами бы бросились в него... [55]
Так он сам и поступал на фронте. Дружил со всеми, вовлекал в интересные дела, отличался неистощимой энергией, инициативой. В сложной обстановке не терялся. И комсомольцы подражали своему комсоргу, многому учились у него.
Большая, счастливая жизнь прожита Вадимом Кузьмичем. После войны он возвратился на Верх-Исетский завод, затем стал студентом-журналистом. Был принят в штат «Уральского рабочего».
В. Очеретин — организатор и первый редактор журнала «Уральский следопыт», главный редактор журнала «Урал».
Он стал известным писателем. Его книги «Я твой, Родина», «Первое дерзание», «Саламандра», «Сирена», «Ключ Упорова» и другие полюбились читателям.
Об истории с железнодорожным мостом на реке Бубр, что у Одера на территории нынешней Польши, мне довелось слышать давно, когда я ещё служил в гвардейской Уральско-Львовской танковой дивизии. А позже со всеми подробностями мне рассказал о ней доброволец механик-водитель танка Николай Александрович Яненков.
61-я гвардейская Свердловская танковая бригада подошла к этому Бубру, а гитлеровцы успели взорвать оба моста через реку. Разведчики выяснили: противник на том берегу оборону укрепляет, собирается контратаковать. Значит, на подмогу бойцам, занявшим плацдарм, нужно срочно перебросить танки и артиллерию. Иначе...
Случайно через Бубр сохранился железнодорожный мост. Без перил, в одну колею. Автоматчики по нему прошли, захватили плацдарм, окопались. Да что они без брони!
Весельчак, балагур батальона, мастер вождения танков Владимир Козлов из экипажа Героя Советского Союза Павла Лабуза подшутил над Яненковым:
— Хотя ты, Коля, и железнодорожник, но танк тебе по такому мосту не провести.
С досадой махнул рукой и комбат Марков:
— Куда там! Колея-то европейская, уже нашей. Машину можно угробить и в Бубре выкупаться. Не разрешаю, и думать об этом.
Николай подошёл к мосту, измерил колею, пощупал руками шпалы. Почесал затылок.
— Да-а, не разгонишься, только попробовать можно...
Он решил провести танк точно по рельсам, ни на сантиметр, не сворачивая в сторону. И провел! А за ним — все остальные механики — водители. Как те шутили, для утверждения характера.
Вовремя переправились! Противник как раз себя проявил, начал контратаковать. Да уж поздно было.
Многие бои памятны ветерану корпуса Н. Яненкову. Не забыть ему рейд уральцев-добровольцев на Прудник (Нейштад), Рацибуж (Ратибор) — южнее нынешнего Вроцлава. Тогда ярко проявилось тесное взаимодействие каждого танкового экипажа с автоматчиками десанта. Гитлеровцы, чтобы остановить советские танки, стали применять фаустпатроны. Так вот наши автоматчики, уничтожая фаустников, прокладывали путь танкам.
А что значил беспримерный танковый поход на Прагу через Рудные горы! Николаю Яненкову, тогда уже ротному технику, вновь пришлось сесть за рычаги танка. Говорят, союзники — американцы и англичане — удивлялись: «На танках через непроходимые горы? Не может быть!»
Воспоминания, воспоминания. Как самый дорогой подарок Николай Александрович хранит фотоснимок. На обороте его дарственная надпись: «Лучшему из лучших, механику-водителю [56] танка Яненкову Николаю от командира батальона Владимира Маркова. Твои боевые дела, Коля, навечно войдут в историю части».
— Много ли было в Уральском добровольческом корпусе девушек? — спросил я Фирсова.
— Немало. Они были не только санитарками, медсестрами, врачами, но и снайперами, пулеметчиками, радистами. Да вот возьмите, к примеру, нашу Любу Иванову. На фронте — настояший огонь и сейчас такая боевая, энергичная, никому спуску не дает на своем УЗТМ — Уралмаше.
Иванова Любовь Архиповна. Удивительной судьбы человек. Студентка 2-го курса механического факультета Свердловского индустриального института Люба Глазырина (ее девичья фамилия) увлекалась спортом, гимнастикой. В то грозное воскресенье, 22 июня 1941 года, у нее был железнодорожный билет до Москвы, куда она уезжала на соревнования. И тут вдруг сообщение о вероломном нападении фашистской Германии. Поездка, конечно, не состоялась. Девушка ушла из вуза, поступила работать на завод. Через два месяца она уже здорово научилась сваривать борта танков. Люба стала политруком комсомольско-молодежной фронтовой бригады.
Гремела по Уралу слава о бригаде, лозунгом которой был девиз: «В труде, как в бою». Девушки не уходили из цеха, не выполнив задания. Как самую дорогую реликвию хранит и бережет сегодня Любовь Архиповна награды тех лет: знак «Отличник социалистического соревнования наркомтанкопрома» и грамоту ЦК ВЛКСМ.
Была у Любы младшая сестра Валя. В тайне от родных посещала она курсы радистов и вскоре уехала на фронт. Похоронка на нее пришла в 1944 году...
Любовь Глазырина тоже подала заявление с просьбой послать ее на фронт. Считала, что имеет полное право бить врага: косморг инструментального цеха, член комитета комсомола Уралмашзавода, политрук на курсах снайперов. И добилась-таки своего! Она стала служить в зенитно-артиллерийском полку корпуса.
После войны возвратилась девушка на Уралмаш, в свой инструментальный цех, вновь избрали ее косморгом, а затем и заместителем секретаря комитета комсомола завода...
Судьба Л. Ивановой чем-то схожа со многими девичьими судьбами. На заводах и фабриках они заменили мужчин, ушедших сражаться с врагом, сами шли добровольцами...
Нельзя не рассказать и о медсестре Евгении Безгодовой — Трапезниковой. Она служила в роте стрелкового батальона. В боях гвардии старший сержант медицинской службы была награждена орденом Красной Звезды и пятью медалями. Вот что она сама об этом рассказывает:
«Комбат Гацуляк никак не хотел брать меня в батальон. Всему виной — мой маленький рост. «Худышка», «малявка» — шутя звали меня и подружки на курсах медсестёр.
Но я заверила командира батальона, что буду стараться. В роте меня приняли хорошо. Я подружилась с писарем Люсей Гайко — женой командира, которая вместе с ним добровольно пошла на фронт.
Помню первый бой. В густой ржи раненые. Я уже не разбирала, где наша рота, где соседняя, оказывала помощь всем подряд.
Вырвались на берег реки. Укрыться негде. Упал недалеко командир взвода Михаил Мефодьев, кровь брызнула из шеи, быстро перевязала его, оттащила в укрытие. [57]
Впереди, в окопах противника, шла рукопашная схватка. Люся Гайко и здесь была рядом с мужем. Вражеский солдат налетел на неё, замахнулся карабином, но Люся увернулась и сапёрной лопаткой рубанула его по голове. Эту мгновенную схватку заметили многие, долго потом вспоминали, как смелая женщина раскроила череп гитлеровцу. Через несколько дней, в новом бою, оба Гайко были тяжело ранены, их вместе отправили в госпиталь.
Всего я теперь уже не помню. Пала смертью храбрых в этом бою моя подружка свердловчанка Аня Дульцева. Меня ранило, поцарапало осколком голову. Перевязалась и продолжала работать. А в час затишья вдруг слышу: «Женя, комбат зовет». Прибежала на командный пункт батальона. Гацуляк, тот самый, что хотел меня брать санинструктором, протянул руку, сказал:
— Молодец, Женя! Справилась! Представляем тебя к ордену...
Что добавить к сказанному? Уточню только, что Евгения Алексеевна тоже воевала вместе с мужем — Прокопием Петровичем. Доброволец Трапезников стал кавалером пяти орденов — Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны 1 и II степени, Красной Звезды. Трапезниковы благополучно возвратились в родной Свердловск, долгие годы трудились здесь: жена — в пошивочном ателье, муж — на фабрике «Уралобувь».
Сколько их было отважных свердловчанок, ушедших воевать добровольцами. Наравне с мужчинами они вынесли на своих плечах все тяготы и невзгоды войны, отличились храбростью, самоотверженностью, стойкостью. Умели любить и ненавидеть, смеялись в часы отдыха и плакали, когда погибали родные и близкие. Не могу не сказать здесь теплых, сердечных слов и об Ираиде Власовне Очеретеной — вдове писателя. Давно ее знаю, с тех пор, как служили в гвардейской Уральско-Львовской добровольческой дивизии. Но не предполагал, что она тоже бывшая фронтовичка, доброволец. Правда, воевала в другом соединении, в 153 стрелковой дивизии, ставшей в последствии 3-й гвардейской. Так вот, ныне ее совет ветеранов находится в Свердловске, здесь, оказывается, она формировалась перед войной. А Ираида Власовна — бессменный секретарь этого совета. Журналистка Очеретина — живая душа и Уральского добровольческого корпуса. Ни одна встреча его ветеранов не проходит без участия Ираиды Власовны. Она знает всех поименно, активно ведет с ними переписку, принимает участие в их судьбах. Очерки и корреспонденции об уральских добровольцах за подписью Очеретиной публикуются во многих уральских газетах и журналах.
Свердловчанка! Не образ ли своей верной боевой подруги воплотил в последней песне Вадим Кузьмич Очеретин? Ее слова все время звучат в моей памяти:
Спасибо за все, за науку,
За ласку и страсть побеждать.
У наших сынов и у внуков
Пусть будет танкистская страсть! [58]
Источник
