суббота, 8 декабря 2018 г.

Возврати себе храм

Фильм "Возврати себе храм". Сюжет об идее воссоздания разрушенного Екатерининского горного собора на историческом месте на площади Труда. Показывали на телеканале «Союз», 2010 г.

История старой екатеринбургской козетки

Девиков Евгений Иванович 
В прошлом руководитель специализированного информационно-вычислительного центра, член Союза журналистов СССР. Среди моих увлечений сохранились ещё: любительское стихосложение, интерес к прикладным искусствам и коллекционирование изображений царских тронов, а также публикации в прессе и в Интернете (напр.,starkovcheg.com ; proza.ru; stihi.ru ; liveinternet.ru). Участник литературного объединения "Порыв". Сборник стихов (140 стр) в серии "Израиль поэтический" - в 2003 году и под покровительством названного литобъединения в 2005 году альбом "Оранжерея" (184 стр). Греют душу благоприятные отзывы русскоязычного радио Израиля и прессы ("Новости недели", "Репортёр" 20.07.06). 



Сегодня можно встретить классическую козетку скорей в музее, чем в жилом доме. Но в стародавние времена и в дореволюционной России козетка была привычной мебелью.
Давайте уточним, в чём козетка отличается от похожей мебели — от кушетки и банкетки. Под козеткой — (франц. causette: от «causer» — разговаривать, болтать) — понимается небольшой диванчик для собеседников, имеющий полноценную спинку, тогда как, например, у банкетки спинка напрочь отсутствует. Название «кушетка» происходит от французского «couchette» (coucher — лежать). Именно этим кушетка отличается от козетки, ибо кушетка — диванчик для лежания. В этом очерке, или посте, я говорю о козетке.

Екатеринбургский потомок семьи Баженовых — Лунёв рассказал однажды такое семейное предание. Будто бы его прапрадед занимался старательством. Каждую осень высаживал по яблоне на своей усадьбе в Коковинском переулке (переименован в Мольера), и ко времени описываемых событий вырастил хороший фруктовый сад. Семья не бедствовала, а в трудные годы предприимчивый садовник всегда знал, под каким деревом подкопать корни, чтобы извлечь схороненные там самородки. 
Власти дознались и нагрянули с обыском. В одну ночь фруктовый сад превратился в перекопанное поле, а затем участок перепахали ещё раз, чтобы убедить Чрезвычайную Комиссию (ЧК) в отсутствии богатств. Донос не подтвердился, — а то бы Баженовым не избежать расстрела. К счастью, к тому времени всё золотишко было давно потрачено. В доме от прежнего режима оставалась только козетка в классическом стиле из тёмного ореха. Старики рассказывали, что в старое время дом был обставлен столичной мебелью.
— Куда всё подевалось? — Спросил я у Лунёва.
— Пропили, — сказал он. 
— А ореховый диванчик?
— Нету. Сломан и догнивает в сарае на потолке.
— Красивый?
— Резьба — не хухры-мухры! Гони бутылку и забирай с потрохами.

Условились встретиться после получки, но когда я пришёл с бутылкой «Столичной», хозяина накануне арестовали за уличное хулиганство. Его родственница указала, где лежали обломки. Я залез на чердак бревенчатого сарая. Когда-то его «потолок», или чердак, был сеновалом, но теперь во дворе не держали ни скота, ни корма, — а деревянные службы с годами сами собой пришли в негодность.
Эти «пережитки прежней роскоши» издавали непереносимый запах падали и кошачьих экскрементов. Вперемешку с ворохами старого тряпья и разложившимися останками мёртвых голубей там и сям валялись деревянные детали некогда престижной мебели. Отдельно были брошены боковинки небольшого диванчика. Поодаль лежала продырявленная уродливыми гвоздями изящная спинка, украшенная лентой резного орнамента, а рядом — перепачканное голубями и кошками рваное сидение. Всё вокруг напоминало помойку и потрясающе дурно пахло. Было ясно, что домой нести находку нельзя. Но и оставлять на верную погибель не следовало. Требовалась немедленная санитарная обработка, но особенно нуждалось в дезодорации сидение на две персоны. 

Был декабрь 1987 года. Мороз не давал распространяться смраду. Надо было промыть с мылом «мебельный трофей» где-нибудь при комнатной температуре. Рядом была котельная. Туда я принёс эту брошень. Возиться пришлось три дня. Первый день «санобработки» ушёл на механическую чистку и избавление деревянных деталей от всего, что к ним было прикреплено (воткнутые уродливые гвозди, проволока, тесьма, пучки конского волоса, остатки обивочных материалов и тьма вбитых в дерево обойных гвоздиков). Я выбросил всё, что на боковинах и сидении сильно пахло. Внутри оказались важные находки. Под верхней ситцевой обшивкой я нашёл сломанный металлический значок Осоавиахима, учреждённого в 1927 году. Значит, последний раз козетку обтягивали тканью не поздней 1927 года. Ниже — под остатком гобеленного покрытия обнаружил медную пуговицу от мундира. Проконсультировался — девятнадцатый век! Я чувствовал себя счастливым открывателем: под ржавыми шляпками кованых гвоздиков сохранились фрагменты ещё одной (третьей по счёту) давней обтяжки: зеленоватая прочная материя с цветными нитями шёлковой вышивки. Важный ориентир — время: конец XVIII — начало XIX века. Козетка с вышивкой в годы своей «молодости», по-моему, выглядела бы нарядно. Зеленоватый фон обивки гармонировал с темно-коричневым деревом, а шёлковая вышивка оживляла изящную мебель. Я читал, что талантливый зодчий, создавая новый дом для вельможи, проектировал заодно и мебельные гарнитуры для каждого зала и комнат. Мягкая мебель нередко украшалась вышивкой. К слову сказать, великий русский архитектор А.Н. Воронихин, разрабатывая мебель для своих проектов, наряду с гладкой обивкой широко применял вышивку крестом, причём, сам составлял рисунки.

Старая подгнившая козетка доставляла мне много радости, но всё-таки не обошлось без печальных утрат. Самое печальное было в том, что мне пришлось выбросить весь конский волос, которым были обиты сидение и боковины, ибо грязная волосяная начинка была самой зловонной частью козетки. С волосяным настилом я был вынужден поступить так круто, ибо и после промывки козетка продолжала густо пахнуть кошками. 
Конский волос используют реставраторы, работая с антикварной мягкой мебелью. В современном мебельном производстве он применяется в дорогих элитных моделях диванов и кресел. Из-за высокой цены конского волоса в наше время при обивке мебели его стали заменять синтетикой.

Весь следующий день я дочищал и мыл с мылом дерево. Мне не раз приходилось делать такую работу (в практике моей была дюжина полуистлевших и тоже загаженных кресел, стульев и туалетных столиков). Мытьё деревянных изделий требует быстрых и энергичных действий и немедленного протирания мягкой тряпкой от остатка влаги. Когда каждая деталь вымыта и протёрта насухо, с той же энергией и в том же темпе я домывал остов козетки, но уже не мыльной водой, а чистой водкой. Это уменьшило дурные запахи, исходившие от дерева. После водочной процедуры я закончил мытьё и занялся реставрацией козетки. Её осмотр выявил много утрат и несколько поломок.
Подгнившее дерево заменил здоровыми врезками, скрепив части козетки аккуратными шипами и скрытыми нагелями. По уцелевшим родным образцам я заново изготовил более двадцати утраченных деталей художественной резьбы.

Эти «розочки» пришлось изготовить, реставрируя повреждённую резьбу изящной спинки, где я не досчитался таких розеток. 

А на передних стойках — в их нижней трети, где начинается ножка — я повторил резной деревянный венец из выпуклых жёлудей, вырезав по одному жёлудю на каждой из четырёх гранях стоек. Так были восстановлены венцы на обеих передних ножках спасённой козетки.

Краеведческий поиск требует изучения специальной литературы. Читая, мы иногда лишь подтверждаем и добавляем свои знания об изучаемом объекте, а чаще находим сведения, выводящие нас на новый продвинутый уровень. Разыскивая данные о мебельных орнаментах девятнадцатого и восемнадцатого веков, я купил в развале у екатеринбургского букиниста альбом гравюр де Нефоржа, изданный Парижской академией художеств во второй половине восемнадцатого столетия. На страницах альбома меня ожидало потрясение: весь декор козетки в точности повторял образцы Нефоржа! Приглядевшись к «королевскому прототипу» козетки, я заметил, что благородная и ценная древесина употреблена мебельным мастером очень экономно - цельный орех использован лишь на ножки-боковины и на изящный резной орнамент спинки. Сидение же сделано из обычной берёзы, обклеенной пятимиллиметровой ореховой дощечкой, по которой пущен резной орнамент, взятый из того же альбома. Использование местной породы дерева говорит о том, что козетка выполнена очень квалифицированно, но также и намекает на то, что козетка могла быть сделана либо в столичной, либо в хорошо оснащённой провинциальной мастерской. 

Розыски аналогичной мебели привели меня к интересному результату, который пока невозможно объяснить однозначно, поскольку для объяснения потребовалось бы глубокое архивно-искусствоведческое исследование, а я, откровенно говоря, на это не способен. Тем не менее, не могу обойти молчанием отдельные совпадения, возможно, случайные.
В книге Двойниковой и Лямина «Художественные работы по дереву», изданной «Высшей школой» (Москва, 1972, стр. 103), я встретил иллюстрацию с изображением диванчика начала XIX века, напоминавшего мою козетку. Под репродукцией значилось:

«Рис. 91. Интерьер. Усадьба Братцево.
Архитектор А.Н. Воронихин. Начало XIX века».
Не значит ли это, что вся изображённая мебель спроектирована архитектором А.Н. Воронихиным? Неужели мы видим на картинке настоящую воронихинскую козетку!

Удачный подарок судьбы. Внизу слева я вижу диванчик, похожий на знакомую мне козетку. Если, и вправду, действовал в России принцип - проектировать и строить усадьбу заодно с новой мебелью, то я, возможно, на верном пути. Кстати сказать, великий архитектор А.Н. Воронихин провёл свою юность как раз там — в подмосковном имении Братцево в доме у вельможи А.С. Строганова. Считалось, что Воронихин был побочным сыном камергера и генерал-майора барона А.Н. Строганова — двоюродного брата президента Академии Художеств, директора публичной библиотеки и мецената графа А.С. Строганова. Поэтому семья опекала мальчика. Потом воспитанник сделался домашним архитектором графа и перестроил дом и усадьбу. Рассмотрим диванчик внимательно, насколько позволит качество репродукции.

Козетка, изображённая на иллюстрации книги Двойниковой и Лямина (рис. 91, стр. 103), хотя и похожа ножками (стойками), но отличается от козетки из Екатеринбурга. В усадьбе Братцево спинка козетки высокая, а в Екатеринбурге она низкая. Выбор конструкции зависел от профессиональных навыков и эстетических воззрений архитектора и заказчика. Высокая спинка козетки не давала собеседникам возможности в разговоре облокачиваться на удобный упор, и поэтому мебельщик изменил конструкцию, создав подлокотник посередине сидения.

А Екатеринбургская козетка построена по иному принципу. Её пользователи не нуждались в центральном подлокотнике, поскольку они, повернувшись вполоборота друг к другу, могли облокотиться на менее высокую спинку козетки. 

Восстановленная мной старинная козетка, прожила в моём доме пять лет. И всё это время я не мог нарадоваться тому, что сумел возродить её из небытия. Она стала украшением дома, предметом моей гордости и радости моих домашних. И всегда оставалась полезной мебелью. В 1992 году мне пришлось с ней расстаться. Выехав с Урала навсегда, я оставил её давнему приятелю — большому энтузиасту и любителю старины — художнику бывшей Свердловской картинной галереи. А у меня осталась только память.









20 августа 2013 года
Бат-Ям, Израиль.